Дело о нерешительной хостессе [= Дело нерешительной хостессы; Гиблое дело ] - Эрл Стенли Гарднер

Доктор Хановер снял шляпу, кинул ее на пол, поставилдокторский чемоданчик, отбросив одеяло, взял запястье бесчувственной девушки,посчитал пульс, достал стетоскоп и послушал сердце.

— Горячую воду, — коротко приказал он.

— Мы приготовили.

— Кипяток?

— Да.

— Возьмите столовую ложку, подержите ее над огнем, чтобы какследует нагрелась, наполните кипятком и принесите сюда.

Делла поспешно отправилась на кухню.

— Помогите мне снять с девушки жакет и как можно вышезакатайте ей рукав рубашки, — сказал доктор Мейсону.

Что вы хотите предпринять?

— Придется немного повозиться, но, думаю, все закончитсяблагополучно. Кто она? Как давно приняла препарат?

Мейсон покачал головой:

— Мы обнаружили ее уже в таком состоянии.

— Как случилось, что вы здесь оказались?

— Разыскивал улики.

— Кто впустил вас в квартиру?

Мейсон усмехнулся:

— Разве с медицинской точки зрения это имеет какое-тозначение?

— С медицинской — не имеет, а вот если мне придетсяподписывать заключение о смерти, тогда как?

— Думаете, есть такая вероятность?

— Пока не знаю.

Делла принесла ложку с горячей водой. Доктор Хановероткупорил маленький пузырек, достал из него таблетку, опустил ее в воду иподождал, пока она растворится, после чего вынул из чемоданчика шприц и набралв него образовавшийся в ложке раствор.

— Держите ее руку так, чтобы мне было удобно, — сказал онДелле.

Протерев смоченной в спирте ватой вену бесчувственнойдевушки, он сделал укол и обратился к Мейсону:

— Для полной уверенности в благополучном исходе пациенткунеобходимо доставить в больницу.

— Ну так действуйте, — ответил адвокат.

— А что мне говорить, когда мне начнут задавать вопросы?

— Слушайте внимательно, и вы поймете, что вам говорить, —сказал Мейсон.

— Слушать что?

— Телефонный разговор.

— Чей разговор?

— Мой.

Мейсон подошел к аппарату, набрал номер и с сильноутрированным шведским акцентом произнес:

— Я уже недавно звонил вам по поводу самоубийства. Полицияприехала, уехала, но и пальцем не пошевелила. Я думаю, может быть, девушкаумерла.

— Кто это говорит? Откуда вы звоните? — послышался в трубкеголос дежурного по участку.

— Это привратник, — сказал Мейсон, — привратник измногоквартирного дома «Уиндмор». Девушка в квартире 321.

На другом конце провода раздался удивленный возгласдежурного полицейского:

— Послушайте, о чем вы? Ее оттуда забрали еще в час тридцатьдня! Там была полиция, там была «скорая помощь»…

— Девушка здесь на кровати. Я призвал доктора, и он говорит,она умрет, если ее не увезут в госпиталь. Ваша полиция чокнулась! Ониостановились перед подъездом и даже не поднялись в квартиру!

Адвокат повесил трубку.

Слушавший разговор доктор Хановер произнес:

— Как я должен теперь действовать?

— Вас вызвал привратник, вы приехали сюда и обнаружили всекак есть.

— Позвольте, — запротестовал доктор, — но привратник заявит,что никогда даже не слышал обо мне!

— Правильно, — согласился Мейсон, — но зато девушку доставятв больницу.

— А что мне сказать полиции, когда привратник поклянется,что не вызывал меня?

— То же, что скажет полиция, когда привратник поклянется,что и ее он никогда не вызывал, — с усмешкой ответил Мейсон.

— Понял, — улыбаясь, произнес доктор Хановер. — А теперьидите и помните: мы не виделись уже несколько недель.

Они вышли из дому и сели в машину Мейсона. Делла обеспокоенновзглянула на адвоката:

— Полиция будет в бешенстве.

— Безусловно.

— Как же мы теперь поступим?

— Мы сделаем так, чтобы некоторое время нас было труднонайти, — ответил Мейсон, устраиваясь за рулем и хлопая дверцей.

— Уходим в тень?

— Именно! Исчезаем. Растворяемся. Нас нет. Нас ищут, нонигде не находят.

— Но это… это не удастся.

— Почему?

— В понедельник утром вам надо быть в суде.

— До понедельника еще немало воды утечет.

— Но, насколько я помню курс уголовного права, которое мнепреподавал непревзойденный адвокат Перри Мейсон, факт побега может трактоватьсякак доказательство вины.

— Вы не ошиблись, мисс Стрит, и можете с полным основаниемпретендовать на высший балл.

— Ну так тем более! Раз не исключено, что полицейские попытаютсявыдвинуть против нас какое-нибудь обвинение, зачем же играть им на руку,пускаясь наутек?

Они отъехали от тротуара и свернули за угол.

— Во-первых, — сказал Мейсон, — мы вовсе не станем пускатьсянаутек и, следовательно, не станем играть на руку полиции.

— Но ведь вы только что заявили, что мы исчезнем…

— Совершенно верно, но мы не станем удирать, а отправимся напоиски улик.

— Однако это будет выглядеть правдоподобно лишь в томслучае, если мы отправимся туда, где их действительно можно найти.

— Правильно.

— К тому же нам нужно такое место, где полицейские ни за чтоне додумаются нас разыскивать.

— Великолепно, Делла! У тебя светлая голова!

— Может быть, вы, наконец, прекратите свои шпильки искажете, что мы теперь будем делать?

— В настоящий момент мы находимся в весьма уязвимомположении. У нас полны руки никудышных на вид карт, к тому же мы ничего незнаем о козырной масти. Партия начнется в понедельник, в десять часов утра,когда присяжные вновь соберутся на заключительное слушание дела по обвинениюАльберта Брогана, но до того времени нам жизненно важно проведать, какие изнаших карт — козырные.

У наших противников, несомненно, имеются свои ударные силы.Не исключено даже, что теперь у них на руках все тузы колоды, и поэтомуединственная надежда на выигрыш для нас заключается в том, что удастся положитьмелкий козырь поверх чьей-то крупной карты.